С хламом по жизни
Мы с моим русским мужем обожаем вспоминать, как в 1992 году каждый из нас приехал в Москву с одним чемоданом. Но это только напоминает нам о том, сколько воды с тех пор утекло.
Проведя несколько месяцев в Штатах, я вернулась в Москву и увидела нашу квартиру свежим (и полным ужаса) взглядом. Везде старое барахло - оно торчит из переполненных ящиков комодов, грозится обрушить антресоль, мешает закрыться встроенному шкафу, а также переполняет столь ненавистный мне элемент русской архитектуры - застекленный балкон.
Задержав дыхание, я на цыпочках прокрадываюсь на балкон. Сквозь тройной слой пыли я различаю контуры хоккейной экипировки моего мужа (датируется ок. 1995 г.), левый роликовый конек моей дочери (датируется ок. 2001 г.), а также непокоримые горы бумаг и компьютерных дисков, старых офисных печатей, проспектов давно уже не существующих компаний. Все эти артефакты остались от пяти прошлых работ моего мужа. Они хранятся в коробках из ИКЕИ, припорошенные прошлогодним тополиным пухом.
Я считаю, что наступила пора покончить с этим старьем. Покончить с ним радикально и безвозвратно. Устроить такую Большую Стирку эпического размаха.
Последний раз я объявляла неравный бой хламу в 2005 году, когда мы переезжали с одной квартиры на другую. Где-то за четыре месяца до переезда я начала археологические раскопки - со стенки в гостевой комнате. То, что я там обнаружила, не стал бы хранить у себя дома ни один здравомыслящий человек. В числе прочего там валялись видеокассеты (у нас уже давно нет для них проигрывателя), сильно битая гжель, изрядно потрепанные жизнью полотенца, фарфоровый сервиз с отвратительным перламутровым отливом, сломанная кухонная утварь, 527 непарных носков, колоды карт (все без короля пик) и груда неактуальных компакт-дисков.
Русские никогда ничего не выкидывают. Никогда. Ничего. У русских нет антибарахольного гена. Поскольку в старую квартиру въезжали мои свекор со свекровью, я атаковала завалы с решимостью Геракла на подступах к авгиевым конюшням. Я сортировала вещи и раскладывала их по разным кучкам по принципу "нужное", "ненужное", "под вопросом".
"Можно я выкину эти компакт-диски, которые мы купили на Горбушке в 1996 году? - спрашивала я мужа. - Мы все равно их все на компьютер переписали".
"Нет, ничего не трогай! Я сам посмотрю и решу", - категорически отвечал муж.
Приходилось ждать наступления темноты или ухода мужа на работу (и при этом чтобы в квартире не было приехавшей "помочь" бабушки). Под покровом ночи я на цыпочках выходила на помойку с пакетом мусора в каждой руке.
Я оставляла пакеты около мусорных контейнеров, и их тут же куда-то уносили наши дворники из Таджикистана. Перед моим умственным взором рисовалась картина: 17 таджиков сидят в небольшом подвальном помещении перед большим блюдом плова, установленном на стэп-платформе для аэробики, привезенной мной зачем-то в Россию в 1993 году, и смотрят пиратскую копию "Гордости и предубеждения" с русским дубляжем.
Страсть русских к старым вещам по силе можно сравнить только со страстью "западных" людей от них избавляться. В Британии и США в рейтингах лидируют телешоу с говорящими названиями "Чистый дом", "Большая стирка" и "Маньяки-Плюшкины" (перевод названий на русский - вольный). Со смесью ужаса и любопытства американские телезрители наблюдают, как ведущие телепрограммы заходят в "самый захламленный дом Америки" в сопровождении двух грузчиков и дизайнера по интерьерам. Около семи минут хозяева дома сопротивляются, потом еще несколько минут рыдают, но в итоге неизменно утирают слезы, выносят из дома все до последнего носка и продают это все прямо у себя во дворе.
"Давай продадим хотя бы часть этого барахла", - предложила я мужу, показывая пальцем на потрясающе уродливый турецкий гарнитур из кожзаменителя, который он поселил в нашей квартире, воспользовавшись тем, что я была в отпуске.
"Петровна, - не допускающим возражений тоном ответил он мне. - Сейчас на дворе не 1991 год. Шоковая терапия нам не нужна". Большинство знакомых мне русских придерживаются такой же точки зрения.
"Пусть будет!" - говорит 80-летняя мама моей подруги Нины. "Не трогай, там - их место", - отвечает она на тщетные мольбы дочери выбросить битые банки без крышек, хранящиеся под мойкой.
"А мало ли что! - угрожающе поднимает бровь мой муж, когда я делаю очередную попытку отправить в небытие его старые дурнопахнущие тренировочные штаны из 80-х. - Может быть, когда-нибудь они мне еще пригодятся?"