У всех моих историй о милиции счастливый конец
Открываю недавно свою любимую американскую газету (точнее, ее сайт в интернете) и первое, что я вижу - фотография из России человека в красной рубашке, отчаянно отбивающегося от семи сотрудников МВД, которые, судя по всему, пытаются его задержать. Для страны, которая пытается улучшить свой имидж, задержание еще одного несогласного с политикой властей - это плохой пиар. Однако радует, что, по крайней мере, фотограф, запечатлевший этот момент, остался на свободе.
Везде, где мне довелось жить, полиция из кожи вон лезла, чтобы создать себе хорошую репутацию среди населения, на стражу спокойного сна которого ее поставили. Я росла в очень демократичном городе с либерально настроенными жителями, которые склонны были относиться к полицейским с недоверием. Так вот, у нас в полиции был целый отдел по связям с общественностью, отвечавший за то, чтобы завоевать дружеское расположение населения.
В США за последние годы разразилось несколько скандалов вокруг злоупотреблений в полиции. Про российскую милицию можно сказать то же самое. Однако мне кажется, принципиальная разница в том, что в США в таких случаях создают специальную комиссию, которая расследует инцидент и докапывается до корней проблемы. В результате меняют законы. Виновных в полиции называют поименно и пригвождают к позорному столбу.
А что в России? Каждый раз, когда я слышу, что в России милиционеры в очередной раз превысили свои полномочия или совершили какое-нибудь страшное преступление, мой страх перед милицией, по идее, должен усиливаться. Но потом я читаю статью в американской газете о том, что в одном из штатов полиция разделяет людей по расовому признаку. Или вспоминаю, как в Бостоне во время разгона полицией уличного шествия погибла студентка, когда ей попали в глаз из пистолета с перечными пулями.
Однако, опять же, разница в том, что в США после этого инцидента несколько полицейских управлений отказались от использования этого средства смирения толпы, а семье девушки была выплачена огромная компенсация. Не уверена, что в Москве подобная трагедия привела бы к таким же радикальным изменениям.
Когда я была маленькой, взрослые мне объясняли, что полицейские ходят по улицам для того, чтобы все выполняли законы. Ребенку сложно в этом разобраться, потому что законы в его голове путаются с различными предписаниями вроде "веди себя прилично", "завяжи шнурки", "не ковыряй в носу на публике", и т.д. Так что каждый раз, когда мне встречался полицейский, я вспоминала, что посадила на кофту пятно, или каким словом я обозвала своего братика, и была уверена, что сейчас меня за это арестуют.
И вот, 20 лет спустя, на улицах России я снова чувствую тот самый детский страх перед человеком в форме.
У большинства иностранцев, приезжающих в Москву, наверняка, найдется пара историй об их встречах с людьми, которым по службе положено носить самые стильные головные уборы из известных мне. Лично я считаю, что мне крупно повезло, потому что у всех моих историй о милиции счастливый конец.
Услышав на улице "Ваши документы", большинство иностранцев страшно пугается. Я детально изучила вопрос, как лучше реагировать на это требование. Моя знакомая юрист дала мне на этот счет четкие инструкции. Милиционеры - это как бы пограничники, их задача - очищать улицы от людей, которые находятся в городе нелегально, объяснила мне она.
Когда я только приехала в Россию, меня шокировало огромное количество милиционеров, патрулирующих улицы. Потом я к этому привыкла. А первая личная встреча с милиционером произошла у меня на Лубянке. До этого мне удавалось избегать этих встреч. Когда я видела поблизости милиционера, я просто замолкала и старалась как можно меньше обращать на себя внимания. А вот у моего коллеги, приехавшего из США, был к милиции другой подход. Он потребовал, чтобы я спросила у представителя правоохранительных органов, действительно ли желтое здание, которое он охраняет - та самая Лубянка. Карты ему было мало. Милиционер нам попался на редкость общительный. Выяснив, что мы американцы, он сообщил нам, что изучал английский язык и еще много чего про себя рассказал. В общем, все закончилось хорошо.
Окрыленный этим позитивным опытом, мой коллега решил продолжить знакомство с московской милицией. Когда мы пытались погулять по Красной площади, а она была перекрыта милицией, он потребовал, чтобы я выяснила у стражей порядка, почему. На этот раз разговора особенно не получилось. Милиционер, к которому я обратилась, посмотрел куда-то мимо меня и оставил мой вопрос без ответа.
Как-то я поздно вечером возвращалась домой в сопровождении молодого человека. В сумке у меня был паспорт с истекающей российской визой. Мы присели на скамейку в парке. Молодой человек поцеловал меня, и в тот самый момент нас ослепил свет фар. Из патрульной машины вылезли двое милиционеров. В тот момент во мне проснулась та самая маленькая девочка, которая очень боялась стражей порядка и решила, что за поцелуй в парке нас сейчас точно арестуют. Милиционеры потребовали у нас документы и перерыли сумку моего друга (в Америке такое полиции не позволяется).
При расставании сотрудники правоохранительных органов напомнили нам, что моя виза скоро истекает, и вообще слишком поздно ночью мы шляемся по городу, и слишком далеко от места проживания находится мой друг.
В общем, мы отделались легким испугом. Нам нечего было скрывать и, по всей видимости, мы показались милиционерам слишком мелкой рыбешкой, чтобы попробовать повымогать у нас взятку.
Есть у меня еще одна история про милицию из серии "в Америке такого случиться не может". Я возвращалась в Москву из Киева на поезде, и у меня проверили документы. Недовольство пограничника вызвала моя немного надорванная иммиграционная карточка. Милиционер изобразил на лице возмущение по поводу моего небрежного обращения с этим сакральным документом и увел меня в тамбур. Дело было посреди ночи, и спросони мой русский язык отказывался мне служить. Я тщетно пыталась понять, чего ему от меня надо, когда мимо прошел его коллега и объяснил ситуацию на доступном мне языке. "Презент", - отчетливо произнес он, сделав ударение на второй слог. Презент - то есть подарок. Взятка. Наконец, до меня дошло. Я сразу испытала некоторое облегчение, но я не представляла себе, сколько именно нужно ему дать. К счастью, пограничник был готов принять презент и в рублях, и в гривнах. Это было очень мило с его стороны. Я выдала ему некую сумму, показавшуюся мне подобающей, но он посмотрел на меня так, как будто я дала ему милостыню в пять копеек. Тогда я накинула еще половину и вернулась в свое купе. Надеюсь, он потратил эти деньги с толком.
